Алхимия костлявого запяторучья. Медитативная повесть. Фрагмент.
Огненными буквами пишется в душе человека судьба его. И читает он свою жизнь поступками, которые определены теми огненными словами, тем огненным текстом, который вписан в душу его. Иногда, чаще во сне, за гранью ментальной колеи, текст начинает проявляться, и каждая буква, каждое слово пророчит свою неповторимую судьбу. Из этих судеб складывается судьба жизни, вечное самопостижение и самообретение глубин. И открываются невиданные ранее просторы. Летят слова, проносятся, танцуя, буквы, рисуют недоступный текст. Кому предназначен он? Не грядущему ли, которое таскаем мы в своих глубинах и никак не можем высветить, вытащить на поверхность. Самоомраченность, тяжелая недоступность самого себя самому себе, глубокое самоотчуждение. Буквы растекаются, распадаются на сгустки и потоки энергии. Сами излучают и проводят энергию. Как поющие под высоким напряжением провода, поют буквы, несут непостижимый, недоступный уму смысл. Как разгадать, как воспринять этот поток? Как уберечься от шока, от гибели, от распада? Возможно ли создать в самом себе такое напряжение, превратиться в проводник, букву, слово, пропустить сквозь себя этот ток, постичь глубины и преобразить себя, доверяясь всецело этому потоку?
Быть может, читает этот текст внутренний человек, улыбается, набирается не-ума, не-чувств, не-мировоззрения, растет и потихоньку заполняет изнутри внешнего человека-носителя, и когда-нибудь, незаметно, заполнит всего. Посмотрит в зеркало человек, он ведь не знает, что его нет, и увидит в себе не себя. Казалось, все как раньше, да нет – другое, хотя и невидимое, но различаемое духовными очами, смотрящими из зеркала, и лучится из них особый свет. И тепло становится смотрящему, и понимает он высшее предназначенье – жить в рост, жить в духе.
АЗБУКА МОЗГОВЫХ ИЗВИЛИН
Я никогда не отделялся
От самого себя во всем,
Иллюзия – что мы вдвоем,
Я перед зеркалом…Ты в нем!
Ненастным утром, одеваясь после бессонной ночи, Глистошилов почувствовал головокружение и движение в нагрудном кармане, где лежало удостоверение.
- Наконец, освобождение, - радостно думала фамилия, быстро выползая и готовясь к прыжку. - Я – Глистошилов, а этот кусок мяса, что он без меня? Ни статуса, ни заработной платы, ни уважения окружающих. Мне нахлебники не нужны.
Тяжело ступая и прикрывая голову дрожащими руками, Глистошилов приблизился к Антонине, с которой они были в разводе, хотя продолжали страстно любить друг в друге самих себя.
- В чем твоя укорененность? - прохрипел Глистошилов. Антонина молчала.
- Не знаешь! В тебе тебя нет. Ты бормочущий призрак-замысел. Скорее вылазь за пределы жизни и смерти, иначе умрешь, не родившись!
- Ты сумасшедший! Ты сумасшедший человек! - крикнула Антонина.
- Убогая! Вот проекция твоих эгоцентрических иллюзий и понятийного бреда обыденности, - тихо ответил Глистошилов и опустил руки.
Антонина дрогнула, увидев на мгновенье сквозь череп гладкую, белую и прозрачную, как лед, поверхность мозга и выползающие из ноздрей буквы. Страшная догадка мелькнула в голове, и она бросилась в его комнату за документами. В ящике стола быстро отыскала паспорт, раскрыла и обмерла – фамилии не было, а фотография, отражая ее испуганное лицо, втягивала в свои глубины.
Москва, 2010 г.
- Просмотров: 16687